Azərbaycan miLLİ elmlər akademiyasi

НРАВСТВЕННЫЕ УРОКИ
ЛЬВА НИКОЛАЕВИЧА ТОЛСТОГО 
(«Кавказский пленник») 
 
Açar sözlər:
Qafqaz əsiri, uşaqlar üçün kitab, zabit obrazları, dağlıların 
məişəti, folklor poetikası, uğurlu tərcümə 
Key words:
prisoner of the Caucasus, books for children, images of officers, 
highlander’s household, folklore poetics, a successful translation 
Ключевые слова:
кавказский пленник, книга для детей, образы офице-
ров, быт горцев, фольклорная поэтика, удачный перевод 
Кавказская тема соотносится в творчестве Толстого с 
размышлениями о подлинной и мнимой храбрости, истинной и 
ложной красоте, духовной и нравственной сущности.
Тема нравственной ценности человека нашла свое худо-
жественное воплощение и в рассказе «Кавказский пленник», 
написанном специально для детей. 
Он был напечатан на страницах журнала «Заря» в 1872 
году, а потом включён в «Четвёртую русскую книгу для чтения». 
В нём отражён реальный случай из военной жизни писателя. 13 
июня 1853 года он чуть не оказался в плену у горцев по дороге из 
крепости Воздвиженское. А.Л.Толстой в своей книге описывает 
это так:
«Толстой с другом своим Садо провожал обоз в крепость 
Грозную. Обоз шёл медленно, останавливался, Толстому было 
скучно. Он и ещё четверо верховых, сопровождавших обоз, 
решили его обогнать и уехать вперёд. Дорога шла ущельем, 
горцы ежеминутно могли напасть сверху, с горы, или неожи-
данно из-за утёсов и уступов скал. Трое поехали по низу ущелья, 

---

330 
а двое – Толстой и Садо – по верху хребта. Не успели они 
выехать на гребень горы, как увидали несущихся навстречу им 
чеченцев. Толстой крикнул товарищам об опасности, а сам, 
вместе с Садо, во весь дух помчался вперёд, к крепости. К 
счастью, чеченцы не стреляли, они хотели взять Садо в плен 
живым. Лошади были резвые, и им удалось ускакать. Пострадал 
молодой офицер, убитая под ним лошадь придавила его и он 
никак не мог из-под неё высвободиться. Скакавшие мимо 
чеченцы до полусмерти изрубили его шашками, и когда русские 
подобрали его, уже было поздно, он умер в страшных мучениях» 
[1, с. 57]. 
Об этом факте вскользь упоминается и в дневниковой за-
писи от 23 июня 1853 года: «Едва не попал в плен, но в этом 
случае вёл себя хорошо, хотя и слишком чувствительно» [2, с.85]. 
Поэтому жанр рассказа и определён как быль, что указывает на 
реальную основу событий. 
Кроме того были и другие литературные источники рас-
сказа. Биограф писателя Н.Н.Гусев указывает на повесть не-
известного автора, подписавшегося инициалами Н.М., напечатан-
ную в «Библиотеке для чтения» за 1838 г. «Сюжеты повести Н.М. 
и рассказа Толстого в основном совпадают: русский офицер 
попадает в плен к горцам и бежит из плена. В подробностях есть 
и сходство и различие… Можно предположить, что Толстой ещё 
мальчиком читал «Кавказского пленника» Н.М. и сюжет повести 
запомнился ему» [1, с. 72-73]. 
Н.Гусев упоминает и другое произведение – воспоминание 
о действительном факте – записки полковника кирасирского 
полка барона Ф.Ф.Торнау, который в 1834-1836 годах был послан 
в Абхазию «для тайного обследования горских аулов» и попал в 
плен к горцам. Характер главного героя Жилина во многом 
напоминает характер Торнау, каким он вырисовывается в 
рассказе [1, с. 73]. 
Впервые в русской литературе именно Толстой обращается 
к детям с рассказом о бессмысленности войны, приносящей лишь 
страдания и несчастья людям, сеющей ненависть и рознь между 
русским и кавказским народами. Профессор Ф.Рзаев отмечает: 
«Сюжет «Кавказского пленника» Толстого близок к сюжету 
одноимённой поэмы А.С.Пушкина, с лёгкой руки которого эта 
тема стала традиционной темой русского романтизма. По мне-
нию проф. А.Дж.Гаджиева, «не случайно последним в хроноло-

---

331 
гическом отношении произведением о пленнике Кавказа оказался 
именно рассказ Толстого «Кавказский пленник», в отличие от 
всех ему предшествовавших, написанный твёрдой рукой писа-
теля-реалиста» [3, с. 52]. 
Название рассказа Толстого совпадает с названием роман-
тических поэм Пушкина и Лермонтова и это наводит на мысль, 
что писатель хотел написать свой рассказ совершенно иначе. Это 
предположение укрепляется довольно резким отзывом о поэмах 
Пушкина (за исключением «Цыган»), написанном им 7 июня 
1856 года. 
И действительно, ни в характерах персонажей толстовского 
рассказа, ни в описании обстановки, ни в изображении природы 
ничто не напоминает романтическую поэму. В этом рассказе 
писатель нигде не переступает строгих границ реализма. «Он 
выступил со своим «Кавказским пленником», опирающимся на 
широкую базу мирового эпоса и обращённым к читателям всех 
классов и возрастов». Но результат получился неожиданный: 
«рассказ, как будто направленный против Пушкина, оказался 
стоящим гораздо ближе к пушкинской прозе, чем прежние вещи 
Толстого. Это совершенно естественно: принципы «простоты и 
ясности рисунка и штриха» должны были привести Толстого к 
прозе Пушкина» [3, с. 76-77]. 
В рассказе события разворачиваются вокруг двух главных 
фигур – офицеров Жилина и Костылина, захваченных в плен 
горцами. Оказавшись на чужой стороне, они по-разному про-
являют себя. Смелый и выносливый Жилин не сдаётся до конца, 
он упорно и настойчиво стремится к свободе и добивается своего. 
А слабый, безвольный Костылин так и остаётся «смирным» в 
надежде на выкуп. Храбрость, смекалку и силу духа Толстой 
противопоставляет трусости и малодушию. 
Жилин своим трудолюбием, скромностью и простотой 
сумел расположить к себе горцев, прижиться во враждебном 
окружении. Хозяин видит в нём джигита, а жители аула ценят его 
как «мастера на всякое рукоделье». Он не избалован жизнью, 
сильный, крепкий, «жилистый». И в нём много человечности, 
доброты, русского сердца. Костылин же в плену собственной 
слабости, невольник обстоятельств, он не готов к испытаниям, не 
приспособлен к трудностям. «А Костылин – мужчина грузный, 
толстый, весь красный, а пот с него так и льёт» [4, с. 209].
Жилин вглядывается в окружающий его кавказский быт и 

---

332 
находит всему сравнение со своим родным, русским: «Видит – 
деревня татарская, домов десять, и церковь ихняя, с башенкой» 
[4, с. 213]. 
Помимо бытовых сцен рассказ украшают картины чару-
ющей кавказской природы:
«Стало солнышко закатываться. Стали снеговые горы из 
белых – алые; в чёрных горах потемнело; из лощин пар поднялся, 
и самая та долина… как в огне загорелась от заката» [4, с. 220]. 
Толстой правдиво отображает подлинный мир горцев, их 
жизненный уклад и традиции, их характер и образ мыслей, их 
непреклонность и отвагу, их воинственный, героический дух. 
Выразительны образы Кази-Мугамеда, Абдул-Мурата, зло-
го старика Хаджи, потерявшего в войне с русскими семерых 
сыновей, а восьмого убившего за измену. 
Толстой мастер портретных зарисовок. Небольшой штрих, 
мелкая деталь и перед нами уже характер вырисовывается: 
«Красный татарин… как волк исподлобья косится» или «А 
черноватый – …так весь на пружинах ходит» [4, с. 212]. 
Особой теплотой и симпатией овеян образ горянки Дины.
«Прибежала девочка – тоненькая, худенькая, лет тринад-
цати… глаза чёрные, светлые и лицом красивая» [4, с. 213]. 
С детской непосредственностью в ней сочетается смелость 
и решительность. «Ухватился за шест, велел Дине держать, 
полез… Дина его тянет ручонками за рубаху, изо всех сил, сама 
смеётся» [4, с. 213]. 
Её искренняя привязанность к простому русскому солдату 
трогательна и овеяна лиризмом.
Толстой-моралист утверждает: русские и горцы могут жить 
в мире и согласии. Н.Н.Гусев писал: «Кавказский пленник» 
особенно нравился и автору и читателям-детям. В трактате «Что 
такое искусство?» (1897-1898) Толстой выделяет этот рассказ. 
Здесь он причисляет «Кавказского пленника» к произведениям 
«всемирного искусства», соединяющего людей в одном чувстве, 
всем доступном. 
О «Кавказском пленнике» Толстой одобрительно отзывался 
и в устных беседах. В 1883 году на вопрос одного из посетителей, 
в каком возрасте можно давать детям его «Детство», Толстой 
ответил, что он не считает свои повести «Детство» и «Отро-
чество» пригодными для детского чтения, и прибавил, «особенно 
оживившись»: «Вот «Кавказский пленник» – Жилин и Костылин 

---

333 
– вот это я люблю. Это дело другое. «Кавказский пленник» 
можно дать детям и они любят его. Хотя это могло бы быть и 
лучше». На вопрос собеседника, какие улучшения можно было 
бы сделать в «Кавказском пленнике», Толстой ответил: «Язык 
можно было бы сгладить несколько, некоторые народные выра-
жения заменить другими, но уж я этого не могу. Я всегда пишу 
так» [1, с. 75]. 
«Кавказский пленник» адресован детям, чем обусловлена 
простота и безыскусность изложения, приближённость языка к 
живой народной речи, сказовой манере. «…песни, сказки, были-
ны, – писал Толстой в письме Н.Н.Страхову 22 марта 1872 года, – 
всё простое будут читать, пока будет русский язык. Я изменил 
приёмы своего писания и язык, …язык, которым говорит народ и 
в котором есть звуки для выражения всего, что только может 
желать сказать поэт, – мне мил. Язык этот, …– есть лучший 
поэтический регулятор. Захоти сказать лишнее, напыщенное, 
болезненное, – язык не позволит… народность настоящая… ис-
точник тепла и света… Я… просто люблю определённое, ясное и 
красивое и умеренное и всё это нахожу в народной поэзии и 
языке и жизни…» [5, с. 708]. 
Народно-сказочная стихия языка, мелодичный строй речи, 
умелое использование фольклорной поэтики чрезвычайно ожив-
ляет произведение, придаёт ему яркую образность: «…я написал 
совсем новую статью в «Азбуку» – «Кавказский пленник»… Это 
образец тех приёмов и языка, которым я пишу и буду писать для 
больших» [5, с. 708]. 
Рассказ «Кавказский пленник», как и другие рассказы для 
детского чтения, сыграл важную роль в эволюции творческого 
метода Толстого. Как справедливо писал Б.М.Эйхенбаум, «Кав-
казский пленник» – «это вовсе не подражание фольклору, а этюд, 
художественная задача которого состоит в чистоте и простоте 
рисунка, в чёткости линий, в ясности и элементарности сюжета. 
Нет никакой психологической раскраски, никаких отступлений в 
сторону, никаких описательных подробностей. В основу положе-
ны простые, первобытные, «натуральные» отношения и чувства, 
лишённые всякой болезненности и утончённости, всё действие 
построено на элементарной борьбе за жизнь. События рассказа 
происходят во время войны русских с горцами, но рассказчик не 
сообщает никаких исторических сведений, ограничиваясь одной 
короткой фразой: «На Кавказе тогда война была». Впервые у 

---

334 
Толстого рассказ построен на самых событиях, на самом сюжете 
– на самом простом интересе к тому, чем дело кончится. …Не-
даром Толстой так увлекался Гомером: получилось нечто вроде 
миниатюрной «Одиссеи», противостоящей не только всей совре-
менной литературе, но и собственной грандиозной «Илиаде» – 
«Войне и миру» [1, с. 77]. 
Учёный Ф.Ч.Рзаев отмечает: «При создании рассказов этого 
цикла Толстой неизменно исходил из того, чтобы сюжет их был 
прост, но занимателен, и чтобы они представляли поучительный 
или познавательный интерес… чтобы «было просто, ясно, не 
было бы лишнего и фальшивого». …Своеобразие стиля рассказа 
обусловлено сочетанием принципов реалистической прозы и 
принципов, разработанных Толстым для детских рассказов… 
язык рассказа лаконичен, в нём отсутствуют многословные опи-
сания, диалоги и монологи. Особый колорит произведению 
придают использованные Толстым устаревшие и диалектные 
слова (охотницкая, заместо, полдни, окорачивать, рассолодел, 
высожары, под лытки, на закорки и др.), а также лексика из 
языков кавказских народов (аул, сакля, бешмет, чалма, джигит, 
черкеска, чинары, буза, шепталы и др.), религиозная лексика 
(мулла, Алла, Бесмилла, Ильрахман, хаджи и др.)» [3, с. 52]. 
Не только выразительность языка рассказа, но и занима-
тельность сюжета увлекла ещё в раннем детстве и известного 
азербайджанского писателя и переводчика Мехти Гусейна. Он 
писал об этом: «Это было в захолустной деревне Шихлы II, у 
самой границы Азербайджана с Грузией, где я родился и рос. В 
этом селении была двухклассная школа. Обучение здесь велось 
на русском языке. Мой дядя учился в старшем классе. Он любил 
читать вслух, когда готовил свои уроки. Впервые от него я 
услышал имена русских пленных Жилина и Костылина, такие 
звучные, но незнакомые мне тогда имена. Вот я и спрашиваю его, 
– кто такие Жилин и Костылин? И он начинает рассказывать 
грустную историю о кавказских пленниках из знаменитой по-
вести великого русского писателя. Так началось моё знакомство с 
произведением Льва Толстого» [6, с. 10]. 
М.Гусейн пишет о том, что тоже учился в двухклассной 
сельской школе, как и его дядя. И зачитывался хрестоматией под 
названием «Русские писатели», которая была настольной книгой 
каждого школьника. В ней большое место занимали отрывки из 
произведений Толстого. «Л.Н.Толстой, – пишет автор, – вошел в 

---

335 
сознание всех, кто учился в азербайджанских школах ещё задолго 
до революции. В их числе был и я. Но понимать тонкости ге-
ниального знатока человеческой души я начал намного позднее, 
то есть тогда, когда овладел русским языком. 
Мне теперь кажется, что читать Толстого в переводе, 
иногда даже замечательном, – это значит потерять очень многое. 
Сохранить в переводе особенности необычайно тонкого и 
выразительного языка, доходящего до самых глубин души слова 
великого русского писателя, – представляется мне очень трудной, 
но увлекательной и благородной задачей» [6, с. 10]. 
Что касается перевода «Кавказского пленника» на азербай-
джанский язык, то он был осуществлён ещё в дореволюционный 
период двумя переводчиками – Али Фахми в 1912 году и Расул-
беком Таировым в 1913 году. 
Спустя годы рассказ привлёк внимание А.Б.Рзаева. Ему 
«удалось сохранить в переводе особенности языка и стиля ори-
гинала, верно воспроизвести идейное содержание толстовского 
произведения. Язык перевода лаконичен, максимально точен, 
лишён художественного «украшательства». Переводчику удалось 
также сохранить и национальный колорит, представленный в 
толстовском произведении при изображении жизни горцев в 
ауле» [3, с. 53]. 
Обобщая статью, отметим, что как в переводе, так и в 
оригинале, рассказ отличается художественностью и высокой 
идейностью. Толстой подходил к кавказской войне с нравствен-
ных позиций, считая, что добром можно победить зло, и людям 
незачем убивать друг друга. Именно так виделось ему решение 
проблемы.