Elmi ƏSƏRLƏR, 2016, №4(78) nakhchivan state university. Scientific works, 2016, №4 (78)

99 
 
азербайджанском  языке  полноценного  воспроизведения  ее  идейного  содержания  и 
художественных  особенностей.  При  этом  автор  монографии  руководствовался  тем 
принципом, что «Художественный перевод», через который происходит первое знакомство с 
иноязычными авторами, является основным способом освоения литературы другой страны» 
(5, с. 7).  
 
Верность  приведенного  тезиса  подтверждается  тем,  что  в  основном  после  перевода 
инонациональная  литература  становится  достоянием  критики  воспринимающей  стороны. 
Поэтому  исследование  следовало  бы  вести  по  такому  закономерному  пути:  первоначально 
рассматривать  переводы,  а  дальше  –  критическую  литературу  о  них.  Но  такая 
последовательность  не  соблюдается,  так  как  ученым  обосновывается  важность  учета 
азербайджанскими переводчиками всей имеющейся в лермонтоведении научно-критической 
литературы  о  прозе  М.Ю.Лермонтова.  И  как  последствие,  первая  глава  монографии 
сформулирована  как  «Проза  М.Ю.Лермонтова  в  азербайджанском  литературоведении  и 
критике»  и  состоит  из  двух  подглав,  рассматривающих  проблемы  о  творческом  методе 
Лермонтова-прозаика  и  трактовки  кавказской  тематики    в  прозе  поэта,  что  вполне 
способствует раскрытию намеченной темы. 
 
Вторая  глава  «Проза  М.Ю.Лермонтова  в  азербайджанских  переводах»  содержит 
обстоятельный  анализ  переводов  прозаических  произведений  русского  поэта  в  исполнении 
разных переводчиков и занимает основную – вторую часть нового труда Т.Джафарова. Такая 
содержательная  структура  нового  труда  профессора  БСУ  о  рецепции  прозы 
М.Ю.Лермонтова  в  Азербайджане  вполне  оправдывает  себя  тем,  что  исследователь 
всесторонне  рассматривает  мастерство  писательского  искусства  Лермонтова-прозаика  в 
оценке русского и азербайджанского литературоведов, охватывает практически все вопросы, 
связанные  с  кавказскими  и  азербайджанскими  страницами  жизни  и  творчества  поэта, 
вступает  в  полемику  с  литературоведами  по  тем  или  дургим  историко-филологическим 
фактам,  касающимся  вопросам  о  пребывании  русского  поэта  на  Кавказе,  в  том  числе 
Азербайджане, привносит ясность отдельным спорным вопросам в представлении читателей, 
уточняет истоки и мотивы азербайджанских реалий в его творчестве.   
 
Отметим,  что  и  ранее  разные  аспекты  творчества  М.Ю.Лермонтова  рассматривалсь 
Т.Джафаровым.  Так,  в  монографиях  «Проза  М.Ю.Лермонтова  в  азербайджанском 
литературоведении и переводах» (Баку, 1995) и «М.Ю.Лермонтов. Очерк творчества» (Баку, 
1997) 
освещаются 
вопросы 
исследования 
азербайджанскими 
учеными 
прозы 
М.Ю.Лермонтова, азербайджанских переводов прозаических сочинений русского классика, а 
также раскрываются художественные и идейно-тематические особенности его лирики, прозы 
и  драматургии.  Продолжая  прежние  исследования,  в  новом  труде  ученый  призван  решить 
проблему  соблюдения  индивидуального  своеобразия  подлинника  в  азербайджанских 
переводах  русской  классической  прозы  на  примере  переложения  прозаического  творчества 
М.Ю.Лермонтова, что является новым подходом в области художественного перевода и что 
в  целом  не  рассматривалось  в  нашем  литературоведении.  Хотя,  как  подчеркивает  автор 
монографии,  в  трудах  Г.Султановой,  Р.Новрузова,  Н.Мурадалиевой,  Я.Гусейнова, 
Д.Мехтиевой,  З.Карабаглы,  М.Коджаева,  Ш.Халилова,  К.Гаджиева,  К.Назарли  и  др. 
исследованы  такие  специфические  вопросы  перевода  художественной  литературы,  как 
сохранение  национального  своеобразия  подлинника,  передача  на  другом  языке 
изоразительно-выразительных средств оригинала.  
 
Особенностью рецензируемой монографии профессора Т.Джафарова является то, что 
ученый  в  двух  главах  и  семи  разделах  книги  затрагивает  различные  аспекты  и  пролемы 
прозы М.Ю.Лермонтова, рассматривает особенности восприятия азербайджанской критикой 
творчества русского поэта, анализирует  приемы и принципы передачи на азербайджанском 
языке стиля его прозаических произведений.  
 
Одно  из  главных  достоинств  книги  в  том,  что  автор  очень  тщательно  анализирует 
вышедшие  ранее  источники,  стремясь  к  объективности  и  не  занимая  заранее  какую-либо 
позицию  предшествующих  ученых-лермонтоведов.  Не  боится  высказать  в  чем-то 

---

100 
 
неуверенность  или  признаться,  что  каких-то  данных  о  каком-то  вопросе  или  принятом 
решении  не  хватает  и  можно  лишь  делать  предложения,  а  не  выносить  строгий  вердикт. 
Поэтому  новая  монография  ученого  о  переводе  лермонтовских  проз  на  азербайджанский 
язык  –  это  не  сухое  препаривование  фактов  и  событий.  В  книге  немало  новых 
документальных  свидетельств,  а  те,  с  которыми  любознательные  читатели  знакомы,  или 
дополняются подчас неожиданными и убедительными соспоставлениями в сфере принципов 
художественного  перевода  с  ранними  источниками,  или  обстоятельно  переосмысливаются. 
Например, вызовет немалый интерес вторая глава, где всесторонне анализируются проблемы 
сохранения  особенностей  стиля  прозы  Лермонтова  на  азербайджанском  языке,  передачи  в 
ней  восточной  лексики  и  воспроизведения  на  переводимом  языке  изобразительно-
выразительных средств  прозаических произведений русского поэта. Совершенно по-новому 
затрагивая эти или другие вопросы в передаче русского текста на родном языке, Т.Джафаров 
строго придерживается принципа К.И.Чуковского, заметившего, что  «Каковы бы ни были... 
промахи, перевод может считаться отличным, если в нем передано главное: художественная 
индивидуальность переводимого автора во всем своеобразии его стиля» (6, с. 252). 
 
К  проблеме  рецепции  лермонтовской  прозы  на  азербайджанском  языке,  анализа  его 
своеобразного  стиля  ученый  подходит  с  рассмотрения  речевой  характеристики  героев,  их 
портретного  изображения,  мотивации  поведения  и  действия  персонажей,  использованных 
изобразительно-выразительных  стредств  и  пытается  разрешить  проблемы  в  плане 
восприятия  и  сохранения  индивидуального  своеобразия  оргигинала  в  совокупности  всех 
перечисленных  литературных  компонентов.  Так,  в  анализе  перевода  романа  «Вадим», 
осуществленного 
Дж.Меджнунбековым, 
сопоставляется 
передача 
стилистических 
особенностей текста оригинала с переводом на другой, в данном случае на азербайджанский 
язык,  в  каждом  случае  автором  книги  приводится  подстрочный  перевод  для  практико-
теоретической  демонстрации  своих  доводов  и  убеждений.  Один  из  монологов  Вадима, 
являющихся своеобразной исповедью главного героя, полон сомнениями и противоречиями, 
характеризующими  лермонтовского  персонажа  как  сильная  личность.  В  целом  переводчик 
сумел  подобрать  необходимые  средства  для  выражения  чувств  Вадима,  что  способствует 
восприятию стиля романтического повествования на азербайджанском языке.  
 
Но  мы  будем  в  основном  говорить  о  допущенных  переводчиком  и  незамеченных 
исследователем  неточностях  перевода  прозаических  творений  Лермонтова,  ставшего 
объектом  рассмотрения.  В  переводе  отдельных  слов  и  выражений,  как  нам  кажется,  не 
совсем  удачно подобран  соответствующий эквивалент  их  употребления в азербайджанском 
языке. К таковым можно отнести перевод: «...демон поселился в меня», когда вместо “mənim 
içimdə  iblis  özünə  yer  tapmışdı”,  читаем  “demon  mənim  üzərimdə  özünə  yer  tapmışdı”. 
Т.Джафаров  в  передаче  приведенной  фразы лишь  обращает  внимание  читателей  на  то,  что 
слово  «демон»  надо  было  передать  как  “iblis”,  хотя  озвучание  основного  лермонтовского 
смысла  в  переводе  вызывает  недоумение  со  стороны  читателей  в  понимании  оригинала. 
Такая  смысловая  неточность  наблюдается  и  в  переложении  слова  «бездна»  в  сочетании 
«перешагнуть  через  бездну»,  вместо  “nəhayətsiz  uçurumdan  keçmək”  переводчик, 
придерживаясь  буквализма,  нарушает  логику  фразы  в  азербайджанском  языке.  Образно-
метафорическое  употребление  слов,  основанное  на  ассоцсациях  чувств  человека,  также 
вызывает  недоумение:  фраза  «...не  бледней»  в  переводе  Дж.Меджнунбекова  опять  звучит 
дословно  –  “rəngin  ağarmasın”,  но  азербайджанский  читатель  широко  употребляет  в  таком 
случае “rəngin qaçmasın”. Несоответствие такого порядка еще больше чувствуется в передаче 
слова «огонь» в сочетании «огонь, текущий в моих жилах»: “mənim damarlarımda axan qan”, 
тогда как точно и практично можно было сказать “damarlarımda axan qan”. Кроме того, надо 
было  учесть,  что  в  отличие  от  русского,  в  нашем  языке  окончание  -m-  вполне  выражает 
принадлежность  к  первому  лицу,  поэтому  при  переводе  можно  было  бы  совершенно 
обойтись без притяжательного местоимения “mənim”.  
 
Такие смысловые неточности мы наблюдаем и в дальнейшем звучании речи Вадима, 
где герой метофорично говорит о своем уединени после поступка Ольги: «...остался один как 

---